В полёте
Темно. И на стекле — снежинки.
До неба нужно долететь.
Рассвет — расплавленная медь.
От горизонта — половинка.
Внизу остались километры.
Мир состоит из пустоты.
Туманный свет совсем остыл
В холодных поцелуях ветра.
Мы — в животе железной птицы.
Мы — притворились, что летим.
В плену диспетчерской сети
Мы даже сможем приземлиться.
***
Больные звёзды падают с небес,
Как дар непризнанного Бога.
И месяц, будто личный бес,
Нам ухмыляется двурого.
От богохульства — до креста.
От многожёнца — до монаха.
Дано ли жизнь переверстать
И уцелеть, взойдя на плаху?
В сырую пропасть сентября —
Как в тяжкий сон перед рассветом…
И наши ль души закалять
Горнилом Нового Завета?
На полустёртых образах —
Потёки мира… или воска.
И подсыхают, как слеза,
Следы Христа на перекрёстке.
Начало
Юность — предгрозовая.
Письма. Дороги. Песни.
Рукописи сгорали,
Чтобы к утру воскреснуть.
Время пустою чашей
Перевернулось в полдень.
Ты становился старше
В полночь и на восходе.
И выходили годы
На незнакомый берег.
Ангелы с небосвода
Часто роняли перья.
Осень тебя ласкала,
Дерзкая, как Лолита.
Ждали седые скалы,
Пенной волной разбиты.
Белые крики чаек
Над синевой бездонной.
Ты ли — моё начало,
Будто звезда в ладони?
***
Твой шёпот разрывает время —
Как лист бумаги, вдоль и поперёк.
Я, воин, падаю из стремени:
Стрелою — в стриженый висок…
Цепляюсь за ковыль сухими пальцами,
А на губах — солёный вкус побед.
И солнце бьёт в лицо, как палицей;
В зените замирает, ослабев.
Вот дробный стук копыт – почти мурашками
По закольчуженной спине.
Мы в детстве звали клевер кашкою
И кашляли на пару по весне.
В застывших облаках сверкают молнии.
Костьми врастаю в жёсткую траву.
О нас ещё недавно — помнили
И имена давали — наяву.