* * *
Мне нужно выстоять январь,
как продавец стоит на рынке,
передвигая инвентарь,
и даром раздаёт пылинки,
в сусальном золоте луча
пробившиеся под навесом —
как козаки, как янычары,
как прах, кочующий над лесом
голов, повёрнутых к лоткам,
локтей воинственно-упрямых…
Уйдут пылинки с молотка,
осядут на травинках пряных,
и я почти расцеловать
готова каждого, кто паром
из лёгких выдохнет слова,
что он существовал недаром.
Так вор, когда дрожит зима,
крадётся тихо за старушкой,
и опускает ей в карман
большое яблоко в веснушках.
Попробуй
Хранится вечно не пыльца
долин цветочных,
А то, что вырвалось в сердцах
и между строчек,
И речь рождается не там,
Где могут слышать,
А где Иов терял стада
и спор не вышел,
Где возведённый в слово страх
Съедает недра
Земли, потерянной в мирах,
Пустой от ветра.
Попробуй что-нибудь сказать —
Как будто другу,
Как будто есть что-либо за
Пространством звука.
Открытка
Пишу, мой друг, сказать тебе о том,
как через три весны меня с трудом
узнаешь в лекционном тёмном зале;
как плыл в другой галактике мой дом,
а в этой – гондольер покрылся льдом,
и в воздухе каналы замерзали,
как в сонном зле жила…(По чьей вине
твой цвет лица из года в год — белее?!)
…в слиянии умов и в томной лени.
Но тихо- тихо, медленно во мне
ты станешь тем, что предают земле,
и я освобожусь от наваждений.
Услышит Дева голос или нить
утратит вдруг сновидец твой уставший —
тогда придёт пора переродить
иную плоть – отличную от нашей.