Подборка опубликована в журнале „Берлин.Берега“ №11+ (зима 2021)
* * *
Соне
после бессонной ночи истончается оболочка,
душа легчает, жмется ближе к поверхности,
и, соответствуя скорости крови, время дает отсрочку
или осечку… давай повторим для верности:
дальше уедешь, больше увидишь, умней не станешь,
нового не наживешь, старого не забудешь,
чужим быть — устанешь,
своим — никогда не будешь.
сердце, как ласточка, прямо на ребрах домишко лепит,
снег проседает, не для нас ли на нем сигналец:
точка-тире, два коротких, два длинных — заяц?
солнце печет, как будто сейчас ослепнет,
станем в школу за домом вместе ходить пешком,
вечерами перешивать косым стежком
воротнички, в «наш» спускаться за молоком.
ведь хотя человек умирает, и даже почти что весь,
мы побудем покамест здесь?
Зальцбург 2005/Словения 2019
BERLIN-WARSZAWA
открыть монтеня, глядя, как в окне
неброский лес сменяется помятым
февральским снегом, полем… и на дне
сознанья уловить — тридцать девятый,
сентябрь, а дальше — окрик, пустота,
равнина, снег. равнина, лес, равнина.
и воздух, изменяющий состав
неуловимо и неумолимо, —
тот воздух, что когда-то был — твоим,
поделенный по чести, без базара,
меж каином одним и меж другим,
покуда брат их, авель, ждёт на нарах
последнего рассвета, и давно
изолгалось, сместилось, обветшало,
и рвётся в клочья, точно полотно,
обугленное небо над варшавой,
чтобы потом, когда-нибудь, потом,
остынув, опуститься вновь несмелым
снежком… открыть монтеня. за окном
то чёрное, то рыжее — на белом.
Warszawa, 30 января 2017
L’HOMME
А. Драчеву
Ведь бывает — ловко скроен, но позже сшит
Неумело… Книга открыта на Берешит.
Он глядит в себя. В душе его — ни души.
Вечереет, сыро. В горле его першит
От вороньего крика, подельника ноябрей,
Cквозняков, что дёргают ручки его дверей.
Человек закрывает форточку поскорей,
Где сорвавшие кассу тысячи shades of gray
Оккупируют небо, словно рекламный щит
Остановки напротив. Алчущий — будет сыт.
Если что и на́жил ценного – разве стыд.
Бог простит того, кто сам себе не простит.
Он выходит во двор. Он слышит, закрыв глаза,
Черноту небес, где нежная бирюза
Улеглась на дне, и тихий (он не спешит)
Словно шелест шин по снегу его души.
Дотянуть бы, и правда, до снега и с ним уйти.
Человек подымает ворот. В его груди
Кто-то тихо дрожит. Он сжимает его в горсти,
Чтоб согреть, унять. А может быть, и спасти.
Berlin, 13 ноября 2016
* * *
Декабрь. Варги. Утро темно-сине.
Уснул бычок. Спит моль на антресоли.
Сквозь форточку, как черт на окарине,
Метель свистит тихонько: «В школу, к школе…»
Нащупав тапки, ты в который раз
Встаешь покорно, вдоль по коридору
Бредешь на кухню. В кухне – синий газ
И желтый свет, и бабушка, и… Горе! —
Кругом темно. Ты вовсе не вставал!
Лишь за окном сто маленьких метелей
(«Так это были вы!»), и вновь — провал,
И снова просыпаешься в постели,
И снова в путь… Разложены на кучки,
На кухне сыр, колбасные кружочки.
Ты уменьшаешься до незаметной точки
И долго в ванной тайно греешь ручки.
А за стеклом — потуоконный мир,
Исполненный мерцания и блеска.
Кипящий чайник понижает резкость
Пейзажа, днем затертого до дыр,
И холод, пребывающий вовне,
Не страшен маме, бабушке и мне.
О, пусть меня никто не позовет.
Пожалуйста, пусть я останусь с ними
В счастливом детском девятьсот мохнатом,
Пока внизу растает морок синий
И тихий, добрый сто шестьдесят пятый
Чуть накренясь, в рассвет переползет.
Berlin, 16 November, 2019
* * *
не привязываться слишком, не копить вещей:
лучше лифтом с черным мешком во двор,
кто вчера был близким — ищи свищи,
кто вчера не пойман — не вор.
по подъезду с черным своим мешком.
в нем рентгеновский снимок, любовный пыл
на листочке в клетку… дав-ным, дав-ном,
кто о ком — ты и сам забыл.
опускаться — вместе со снегом, вме-
сте со снегом, вме… — в создавшейся тишине,
чтоб потом по лестнице вновь — пешком,
скок-поскок — за новым мешком…
Berlin, 12 декабря 2017