Текст опубликован в журнале „Берлин.Берега“, №1/2016
В российском МИДе утверждают, что за пределами России находится 30 миллионов соотечественников. Что здесь имеется в виду, сказать трудно — этнические ли русские, бывшие российские граждане, русскоговорящие, те, для кого русский язык родной? Не знаю. В другом источнике вычитал: в США 3,16 миллиона русскоговорящих. В одном Нью¬-Йорке их полмиллиона.
Как бы там ни было, но расползание России по миру уже давно стало свершившимся фактом.
После семи десятилетий железного занавеса, когда только исторические катаклизмы вроде революции и мировой войны смогли выбросить за пределы советского пространства две эмигрантских волны, наступило время относительно спокойного отъезда всех тех, кто желает и может осуществить своё желание.
Соответственно происходит и расползание российской культуры. Мне как¬-то попался выходящий в Финляндии русскоязычный литературный журнал. Так вот и в этой небольшой стране имеется «своя» русская литература.
Только в самых экзотических странах мира нет русской общины. Как следствие, создалось некое транснациональное русское культурное пространство, построенное на межконтинентальных связях — личных, творческих, человеческих, пространство, в основе которого лежит одна культура, одна советская цивилизация, один круг эстетических критериев.
Официальные цифры, приведённые в начале нулевых годов на Потсдамской встрече Русско-¬германского форума, говорят о следующем. Тогда в стране насчитывалось 3,2 миллиона русскоязычных. Из них 2,2 миллиона немцев из бывшего СССР, 193 тысячи еврейских иммигрантов с постсоветского пространства, 532 тысячи — прочих иммигрантов оттуда же, 101 тысяча — людей, приехавших вследствие воссоединения семей, и, наконец, около 50 тысяч — студентов, учёных, деятелей культуры. Повторю: итого 3,2 миллиона. Думаю, что за минувшие полтора десятка лет эти цифры если и изменились, то не в сторону уменьшения.
Естественно, что в стране возникла и соответствующая социально¬-экономическая, духовная и бытовая инфраструктура. Она включает в себя разветвлённую сеть русских магазинов, ресторанов, туристических бюро, видеотек, газет и журналов, библиотек, клубов, что вполне естественно для такой мульти-культурной страны, как Германия.
Подобной инфраструктурой, судя по всему, располагают турецкая, сербская, курдская и другие общины, сформировавшиеся в ФРГ. Правда, русскоязычное сообщество, пользующееся этой инфраструктурой, подразделяется на три национальных группы — немцы, русские, евреи. При этом некоторыми русскоязычными заведениями, как, например, магазинами, видеотеками, туристическими бюро, представители трёх групп пользуются сообща, а, скажем, клубы у всех свои.
Что касается газет, то здесь картина пёстрая. Первую в Германии двухнедельную газету («Европа Центр»), появившуюся в 1993 году и рассчитанную на русскоязычную интеллигенцию, выписывали представители всех национальных подгрупп. Затем появились ориентированная на наиболее многочисленную русско¬-немецкую аудиторию двухнедельная газета «Контакт», на всю русскоязычную среду — еженедельник «Русский Берлин»…
Ситуация на этом рынке была и остаётся сложной. Одни издания закрывались, другие открывались, сливались друг с другом, шла конкурентная борьба за аудиторию, за поставщиков рекламы. Как и положено на всяком рынке.
В нулевые годы и в начале десятых годов крупной компанией, выпускавшей газетно¬-журнальную периодику, оставался созданный в апреле 2001 года издательский дом «Вернер Медиа». Он выпускал еженедельную общественно-¬политическую газету
«Европа-¬Экспресс», ежемесячную «Еврейскую газету» и глянцевый журнал «Вся Европа». Недавно издательский дом обанкротился. И сейчас в берлинском издательстве Рафаэля Коренцейхера выпускается ежемесячная русскоязычная газета «Еврейская панорама», унаследовавшая аудиторию «Еврейской газеты».
В данный момент в Германии продолжают выходить еженедельник «Русский Берлин — Русская Германия», информационный журнал «Партнёр», рассчитанные на русско–немецкую аудиторию еженедельник «Контакт-¬Шанс», ежемесячная газета «Земляки» и другие издания.
Перейдём, однако, к ещё одной составляющей русской культуры в Германии — литературной.
Есть в Берлине писатель Владимир Каминер. Он приехал в Германию в начале 90¬х ещё молодым человеком и за эти годы стал прозаиком, весьма популярным среди немецкой читающей публики. Пишет он по¬-немецки, но героями его небольших рассказиков являются русские в Германии, которые в этих простеньких байках попадают в разные смешные положения. Я добросовестно прочитал по-¬немецки два сборника его рассказов и пришёл в недоумение — в чём причина его популярности?
Мне рассказывали, что институт Гёте устроил в Москве презентацию книги Каминера, где его новеллы читались с эстрады по¬-русски и по¬-немецки, и аудитория соответственно была русско¬-немецкой. Так вот немцы, слушая рассказы на своём
языке, заливались смехом, аплодировали, словом, веселились на всю катушку. Русские же, когда чтение шло по¬-русски, недоуменно молчали. В чём же дело? Возможно, ответ на этот вопрос лежит в плоскости сравнительного литературоведения, исследования национальной читательской психологии. Немцы, у которых я спрашивал, чем им нравится этот писатель, отвечали коротко: «Занятно».
Во всяком случае, Каминер работает не для «нас».
А для нас есть целый отряд литераторов, живущих в Германии, пишущих по-русски и издающихся как в России, так и в Германии. Назову лишь несколько имён. В Мюнхене это Борис Хазанов, Вадим Перельмутер, Тамара Жирмунская, в Ганновере — Вадим Ковда, Леонид Борич, во Франкфурте¬-на-¬Майне — Олег Юрьев, Владимир Батшев, в Кёльне — Владимир Порудоминский, в Берлине — Леонид Гиршович, Александр Лайко, Игорь Гергенрёдер, Вадим Фадин, Борис Шапиро, Игорь Шестков. (Некоторые из них уже представлены на страницах «Берлин.Берега». — Прим. ред.)
Это люди разных возрастов, судеб, уровня таланта, литературных школ. Одни пишут в добротной реалистической манере, другие идут путём формальных поисков, пишут современную, подчас изысканную, не так-¬то просто воспринимаемую прозу и стихи. Но все они относятся к числу людей, профессионально работающих в литературе. А ведь есть ещё достаточно обширный пласт авторов, пишущих любительские, ученические, чтобы не сказать графоманские сочинения, но от того не менее, а подчас даже более привязанные к своим литературным занятиям и отстаивающие своё право на публикацию.
О праве на публикацию разговор особый. В германском обществе, где не регламентируется это право, каждый человек, располагающий тысячей евро, может напечатать свои сочинения и распространять их по книжным магазинам. В результате девальвируется не только книжная, но и журнальная продукция.
Русская литературная традиция состояла в том, что всё наиболее интересное в прозе, поэзии и публицистике сначала должно пройти через толстые литературные журналы, а потом уже выпускаться книжными издательствами. Таким образом, следить за литпроцессом можно было, просматривая десяток журналов. И многие помнят советский журнальный бум, когда «Новый мир» выходил полумиллионным тиражом (а первый номер журнала за 1990¬й год был издан тиражом свыше 2,6 миллиона экземпляров). Теперь всё изменилось. Тиражи «Нового мира», «Знамени», «Октября», «Дружбы народов» и других измеряются тысячами экземпляров. Тем не менее, и теперь толстые российские журналы, при мизерных тиражах и таких же мизерных гонорарах, неплохо отражают литературный процесс. «Толстяки» нередко выходят за счёт дотаций министерств культуры и печати.
Ну а как быть русскому литературному журналу, издаваемому за рубежом? Его¬-то никто не дотирует. Тираж минимальный, как распространять его, непонятно, разве что на презентациях продавать. И возникает зависимость не только от читателя, что вполне естественно, но и от автора. Купил один-¬другой автор десятка два экземпляров — вот и появилась у журнала или альманаха возможность выпустить номер. А в результате открываешь это издание, и рядом с вполне профессионально написанным рассказом или повестью иногда стоит вещь совершенно ученическая. Здесь беда общая для всего литературного зарубежья.
В Германии литературная периодика небогатая, как правило, безгонорарная и с крохотными тиражами.
История этой периодики, если за точку отсчёта взять объединение Германии, изобилует попытками выпуска весьма пристойных журналов, которые, просуществовав какое-¬то время, закрывались по одной и той же причине — финансовой. Уместно вспомнить литературный альманах «Остров», журналы «Зеркало загадок», «Зарубежные записки».
В настоящее же время существует ежемесячный небольшого объёма журнал «Литературный европеец», с 1998 года самоотверженно выпускаемый во Франкфурте¬-на-Майне Владимиром Батшевым. Он же издает журнал покрупнее — «Мосты», который выходит раз в три месяца.
В Германии также живет Борис Марковский, главный редактор ежеквартального журнала «Крещатик», выпускаемого петербургским издательством «Алетейя». Однако принципиальная особенность этого журнала — его интернациональность. К Германии как таковой «Крещатик» не привязан.
Но, как бы то ни было, некое пространство публикации для живущего в Германии русского автора, который не всегда может дотянуться до российских литературных журналов, эти издания дают. Хотелось бы, чтобы это пространство было по-шире, и в связи с этим можно приветствовать выход журнала «Берлин.Берега».
В заключение же поговорим о том, что представляет собой русский писатель в Германии.
Израильский русскоязычный литературный журнал Nota Bene, ныне, насколько я знаю, прекративший свое существование, в своё время опросил группу русскоязычных писателей и журналистов, живущих в Германии. Среди них были и уже упомянутые Гиршович, Перельмутер, Юрьев, а также Михаил Блюменкранц, Илья Мильштейн и Дмитрий Хмельницкий.
Вопросы, задаваемые им, были связаны в основном с Германией — что она для них, интересно ли здесь жить, кем вы себя здесь ощущаете, как чувствуете и тому подобное. И вот что они ответили.
Почему эмигрировал? У одних здесь жила семья, родители, другим хотелось по тем или иным причинам уехать из России, а в Германию переезд оказался наиболее реальным и удобным. Словом, правильнее было бы ставить вопрос так: не куда, а откуда уезжали.
На вопрос «что для вас Германия», почти все отвечали: жить здесь удобно. Вот это слово «удобно» встречается особенно часто. «Жить здесь удобно, хотя одиноко». «Германия для меня скорее нейтральный фон». «Германия действительно удобна для жизни, создает культурно-¬исторический фон».
Интересно ли жить в Германии? Интереснее ли и ближе вам происходящее в России, в Израиле? «Я не живу в Германии, я живу среди декораций, которые называются Германией. Декорации красивые, но пьеса не моя», — говорит один. «В последнее время происходящее в Германии большого интереса не вызывает, и слава Богу. Значит, на Шипке всё спокойно», — вторит ему другой. «Россия ближе всего!» — восклицает третий. «Меня интересует в первую очередь русская культура, поэтому культурные события в России и русском сообществе Израиля ближе, чем немецкие культурные события» — говорит четвёртый.
Кем вы себя ощущаете в Германии? «Русским эмигрантом в культурном плане, евреем — в экзистенциальном плане». «Себя ощущаю по-¬разному, чаще всего русским евреем, живущим в Баварии». «Русским писателем, живущим в Германии. Здесь я не свой и не чужой». «Ощущаю себя русским эмигрантом». «Ощущаю себя евреем из России и пишущим по¬-русски писателем, живущим сейчас в Германии».
Как вы себя чувствуете в Германии? Как в своей стране? Как в стране чужой или даже враждебной? «В Германии себя чувствую комфортно. Как в стране, где находится мой дом (квартира, книги)». «Конечно же, я не ощущаю Германию враждебной страной. Нужно быть мазохистом или иметь особую штирлицевскую миссию, чтобы жить в стране, которую считаешь враждебной. Кто заставляет¬-то?» Этот последний ответ дал Олег Юрьев. А в завершение сказал следующее: «Во всех странах мы непрошеные гости. Лишь в стране Израиля мы непрошеные хозяева».
Итак, перед нами коллективный портрет русского литератора, живущего в Германии. Живётся им здесь удобно, но Германия отнюдь не стала для них своей страной. Особого интереса происходящее в ней у них не вызывает. Интересуют их по-прежнему события в России, частью культуры которой они себя чувствуют. Публикуются они как в России, так и в Германии по-русски, впрочем, некоторых переводят на немецкий.
Русскоязычный читатель в Германии у них есть, а вот долго ли будет — это посмотрим, если доживём до смены поколений русской эмиграции.